Gender and Choice After Socialism

The end of socialism in the Soviet Union and its satellite states ushered in a new era of choice. Yet the idea that people are really free to live as they choose turns out to be problematic.  Personal choice is limited by a range of factors such as a person’s economic situation, class, age, government policies and social expectations, especially regarding  gender roles. Furthermore, the notion of free choice is a crucial feature of capitalist ideology, and can be manipulated in the interests of the market. This edited collection explores the complexity of choice in Russia and Ukraine. The contributors explore how the new choices available to people after the collapse of the Soviet Union have interacted with and influenced gender identities and gender, and how choice has become one of the driving forces of class-formation in countries which were, in the Soviet era, supposedly classless.

Национальный обзор реализации положений Пекинской декларации и Платформы действий 1995 года по вопросам гендерного равенства и расширения прав и возможностей женщин РБ

В докладе затрагиваются вопросы по положению женщин в оплачиваемой и неоплачиваемой занятости; сокращению или равному с мужчинами распределению домашней работы и ухода за близкими; сокращению уровня нищеты среди женщин.

Фразеологизмы о беременности и возможность репродуктивного выбора [On the Representation of Pregnancy and Reproductive Choices in Gender-Biased Idioms]

Статья рассматривает фразеологизмы, номинирующие репродуктивные процессы. Выделяются два основных способа такой номинации: ознáчивание репродуктивной «зрелости» и номинация различных стадий и «обстоятельств» беременности. Фразеологические единицы этой группы во многом представляют собой языковые «подсказки» направленые на сохранение существующего распределения властных и социальных ресурсов гетеросексисткого общества. 

Why Women Protest: Insights from Ukraine's EuroMaidan

This article examines why Ukrainian women participated in the 2013–14 anti-government protests, widely known as the EuroMaidan. Based upon in-depth interviews with female protesters, the study uncovers a wide range of motivations for women's engagement in the revolution, including dissatisfaction with the government, solidarity with protesters, motherhood, civic duty, and professional service. Political discontent was the most cited reason for protesting. Solidarity with protesters was another major catalyst for political engagement. In addition, women who were mothers invoked the notion of mothering to provide a rationale for activism. The study contributes to the growing literature on women's participation in contentious politics in non-democracies.

Запрещенные женщинам профессии – гендерная дискриминация

Отчет посвящен «спискам профессий, запрещенных для женщин», – дискриминационным подзаконным актам, унаследованным от советского законодательства и до сих пор действующих во многих странах бывшего СССР.
Отчет выпущен в рамках кампании АДЦ «Мемориал» #allJobs4allWomen.

«Если женщина больше не слабая, зачем ее беречь». Социолог Елена Гапова о «сильных женщинах», «безвольных мужчинах» и советском гендерном проекте

Женщины в СССР одними из первых получили права, о которых гражданки других стран могли только мечтать, но сегодня Россия заметно отстает от Запада в том, что касается гендерного равенства. Каково положение постсоветской женщины сегодня? С советским наследием, стереотипами из «Служебного романа», растущей популярностью курсов по ведической женственности и молодой рыночной экономикой. Republic поговорил с Еленой Гаповой, кандидатом филологических наук и доцентом кафедры социологии Университета Западного Мичигана о том, почему идеал буржуазной семьи доступен не всем, что такое эротический патриотизм и зачем обществу «публика» на утренниках в детском саду.

Women, Business and the Law 2019: A Decade of Reform

To develop a better understanding of how women’s employment and entrepreneurship are affected by legal discrimination, Women, Business and the Law 2019: A Decade of Reform examines ten years of data through an index structured around the economic decisions women make as they go through their working lives. From a 25-year-old getting her first job or a mother balancing work with caring for her children, to a woman on the brink of retirement, the index explores how the economic decisions women make are affected by the law.

Делай сам/а: практики низовых гражданских инициатив

Книга рассказывает о том, как на постсоветском пространстве зарождаются, претворяются в жизнь и развиваются идеи, исходящие непосредственно от людей, готовых брать на себя ответственность за жизнь в своих сообществах и городах и имеющих представление о том, как и в каком обществе они хотят жить.

Собранные в книге истории отражают реальный опыт людей, которые смогли объединиться для совместного решения той или иной проблемы. В каждой главе вы найдете подробные описания низовых инициатив и интервью с их создателями. Книга полезна как для опытных активистов, так и для тех, кто только планирует реализацию или уже работает над созданием или развитием собственного проекта, а также для всех, кто просто интересуется тем, как устроено общество.

Belarus in Social Institutions & Gender Index 2019

The SIGI 2019 shows that clear progress has been made with political commitments to eliminate gender inequality. New legislation enhances equality and abolishes discriminatory laws, including through gender-transformative programmes and action plans. However, political commitments, legal reforms and gender-sensitive programmes in many countries are still not being translated into real changes for women and girls.

Non-territorial spaces of Belarusian political nomadism

In Belarus the state systematically hinders the development of civil society. NGOs have difficulties registering, functioning and sustaining their organisations. Some individuals related to the civil sector are persecuted, fined, imprisoned. Therefore a number of NGOs are registered abroad and civil society activists move with them to continue their work on Belarusian issues. In this article we aim to define people who left Belarus in order to work for Belarus as Belarusian Political Nomads, using the notion of transnational subjectivity to explore their migration strategies.