Двойные стандарты патриархата: женщины и мужчины равны, но мужчины «равнее»
Почему некоторые мужчины-политики даже после доказанного харассмента сохраняют должности, а женщины-политические деятельницы теряют позиции из-за неверно подобранной по мнению СМИ стрижки? Поговорили с Верой Сырокваш о гендерном равенстве в случаях, когда публичные персоны (не) допускают серьезные этические нарушения или промахи. Много примеров для размышлений и (спойлер) все еще неутешительные выводы о двойных стандартах для женщин даже в наиболее продвинутых в гендерном равенстве странах.
Вера Сырокваш — социологиня, аспирантка Польской Академии Наук, организаторка образовательных мероприятий и фем.активистка, а также амбассадорка инициативы «SheDecides», которая адвокатирует право женщин, девушек и молодых людей, во всем их многообразии, на телесную автономию.
Публичность публичности рознь
— Характер негативной реакции на «публичные провалы» зависит от сферы: для политики важен один контекст, для IT — другой, а в блогерской, актерской, светской инфлюэнсерской среде — третий. Также отличается и дальнейшее влияние кейсов на личную историю и индустрию в целом, и подход к анализу отдельных случаев тоже должен максимально учитывать контекст, — поясняет Вера. Далее публикуем её рассказ.
Репутация как ценностный маркер
— Репутация очень важна в политике. Люди ожидают, что персоны, за которых они голосовали, будут принимать «правильные» решения, соответствующие заявленным ценностям, и, конечно, сами тоже будут придерживаться моральных устоев, которые отстаивают. Резонансные случаи, связанные с репутацией, быстро становятся инфоповодом, а конкурирующие партии активно используют эти кейсы, чтобы выставить в неблагоприятном свете соперника или соперницу.
С инфлюэнсерами происходит похожая ситуация: если какое-то действие публичного человека расходится с ценностями его аудитории, люди разочаровываются, и ситуация воспринимается большинством как публичный провал. Просто уровень ожиданий и надежд от публичной персоны вне политики как правило ниже, потому что нет так называемого «законного ожидания».
Справка WP
Очень упрощенно, законное ожидание обозначает ситуации, в которых от людей, наделённых властью, ожидают определённых решений и поступков, согласно их обещаниям. В таком случае они не должны отступить от ожидаемого без уважительной причины. Избиратели отдают свои голоса за политическую персону в обмен на честное представление их интересов и соблюдение заявленных ценностей, и ожидают, что избранная персона будет и сама исполнять то, что декларирует. Если этого не происходит — «сделки» нарушена. В демократических странах для таких случаев существуют процедуры отзыва, импичмента и т.д.
Линзы для наблюдения за мужчинами и женщинами
— В политической сфере «публичным провалом» для женщины может стать не только критичное злоупотребление властью или реальный проступок. Повод для негативной реакции находится быстрее, и очень важную роль в этом играют СМИ. По этой ссылке можно почитать дискуссию о том, как СМИ освещают женщин-политиков, а также найти ссылки на исследования. Например, излюбленная тема в СМИ — придирки к внешнему виду политических представитель_ниц и параллельно критика дорогостоящих предметов гардероба или высокой стоимости бьюти-услуг. Это двойные стандарты: упрекать в «недостаточно хорошем» внешнем виде и тут же критиковать за попытки выглядеть лучше. Кроме того, требования к внешнему виду женщин в публичной сфере намного более завышены, чем к внешнему виду мужчин. Примеры: критика американской конгрессвумен Александрии Окасио-Кортес за дорогую стрижку (обвинение в лицемерии из-за её про-социалистических взглядов); упреки в сторону Елены Зеленской за «слишком мужественную» позу для фото на обложке журнала Vogue. Я не могу припомнить ни одного случая, чтобы мужчину-политика всерьез массово критиковали за стоимость стрижки или за то, как он сидит. А вы?
Последствия у мужчин ≠ последствиям у женщин
— Когда ты молодая и влиятельная женщина-политик, неудивительно, что за каждым твоим действием пристально следят. Но женщинам необязательно быть известными, чтобы понести социальное наказание за «неподобающее поведение». Ожидания от соответствия женщин существующим гендерным ролям настолько завышены, что, например, в России учительницу могут уволить за личные фото, но депутат и главный редактор газеты останутся на своих постах даже после обвинений в сексуальных домогательствах на служебном месте.
Еще один яркий пример разных последствий для мужчин и женщин: кейс телеведущей Регины Тодоренко. Она сформулировала вопрос пострадавшим от домашнего насилия: «а что ты сделала, чтобы он тебя не бил?» Её муж активно поддержал эту риторику, разделив взгляд Регины на проблему домашнего насилия - это было совместное интервью. Регина за несколько дней лишилась звания «Женщина года» от журнала Glamour, о прекращении сотрудничества с ней объявили бренды PepsiCo и Pampers. Кроме того, просто извинений было недостаточно, и Тодоренко в сотрудничестве с феминистскими организациями в срочном порядке сняла документальный фильм про домашнее насилие. Последствий же для её мужа Топалова, публичного человека, придерживающегося такой же точки зрения, не было никаких. Ему не пришлось извиняться. Он выпал из фокуса внимания даже у феминистки, которая задалась вопросом, чему нас научил кейс Регины Тодоренко, и объясняющей, что транслировать мизогинию недопустимо ни мужчинам, ни женщинам. Про мужчину Топалова, транслировавшего мизогинию, не говорится.
«Эффект бабочки» для женщин
— Террористические атаки, извержение вулкана, пандемия — вот неполный список тех кризисов, с которыми на посту премьер-министерки Новой Зеландии пришлось столкнуться Джасинде Ардерн. В 2017 году она стала самой молодой женщиной в мире во главе правительства. Весь срок её премьерства сопровождался перманентными женоненавистническими комментариями в социальных сетях, включавшими угрозы убийством и изнасилованием, распространявшимися в том числе на её семью. Новость о её самоличной отставке на почве выгорания и истощения восприняли по-разному. Для кого-то это и есть публичный провал. И это на фоне политиков, которые удерживают власть любыми способами, а их жестокость по-прежнему ассоциируется с силой и уверенностью. Для меня же это настоящий «мощный ход». Он показывает выдержку, готовность принять трудное решение, истинную заботу о себе и о других. Уход Джасинды Ардерн поднял вопросы переоценки понятия успеха, в том числе и в политике, а также важности ментального здоровья.
Есть и другой пример. После того, как Элизабет Холмс, создательницу компании по производству технологии анализа крови Theranos, обвинили в мошенничестве, женщины в Кремниевой долине стали жаловаться на более предвзятое отношение в этой, и без того недоброжелательной, среде. И хотя случай с Элизабет спровоцировал волну обсуждений про привилегии белых женщин, манипулирование гендерными нормами, баланс свободы и ответственности, про реальную и номинальную власть и гендер, факт остается фактом: едва ли такой же случай мошенничества привлек бы столько внимания, если бы руководителем был молодой мужчина. А его возраст, голос и прическа не стали бы предметом для обсуждений.
Больше, больше примеров
— В 2004 году Джастин Тимберлейк срывает лиф с Джанет Джексон и оголяет её грудь в прямом эфире. Певица заплатила за это более полумиллиона долларов, Федеральная комиссия по связи в США получила более полумиллиона жалоб на грудь Джексон, а видео с инцидентом стало настолько вирусным, что «вдохновило» создателей YouTube создать единую платформу для простой загрузки видео, потому что миллионам людей было сложно и неудобно искать этот фрагмент с «позором» Джанет Джексон, который непременно нужно было посмотреть. При этом Тимберлейк не понес никакого символического и/или материального урона, и только в 2021 году впервые публично извинился перед Джанет, признавая, что получил выгоду для своей карьеры от женоненавистнической и расистской системы шоу-бизнеса. По ссылке можно проследить хронологию этого скандала, общественный резонанс и последствия для Тимберлейка (ноль последствий), и для Джексон, которая не имела к поступку никакого отношения, но понесла финансовые, карьерные, репутационные потери и в публичном дискурсе появилась как главная (если не единственная) зачинщица инцидента.
«Кто виноват?»
— Случаи «публичных провалов» сами по себе часто происходят из-за системной гендерной дискриминации, а наша реакция искажена из-за предубеждений и стереотипов. Если в рамках инцидента нарушается закон, а также моральные и этические нормы общества, за этим может последовать наказание. Если кейс не вписывается в гендерную норму, за этим может последовать социальное наказание в виде лишения работы, травли в социальных сетях. Влияние публичных провалов выходит за собственные рамки, распространяется шире и приводит к новым проблемам. Одно из «позитивных» последствий - такие кейсы запускают дискуссию о несправедливости системы, в которой мы живем.
Ситуация с гендерным равенством улучшается, положение женщин в политике становится более устойчивым, а предвзятого отношения становится меньше. Но это не означает, что произошли системные изменения. Вышеприведенные примеры показывают, что нарушения равенства прав и равенства возможностей продолжаются и остаются чудовищной проблемой.
«И что делать?»
— Мы все разделяем бессознательные предубеждения, связанные с гендером. Эти установки влияют в том числе и на то, как по-разному мы оцениваем неудачи публичных людей. Взгляд через призму гендерного анализа помогает понять, что может влиять на наши реакции. Это помогает в справедливой и беспристрастной оценке происходящего. И, в свою очередь, дает возможность влиять на уровень общественного резонанса и на последствия в случаях «гендерного перекоса», который мы и наблюдаем.
Следует менять нарратив, в котором женщин демонизируют за те же самые ошибки, которые мужчинам прощаются. Более того, можно и нужно «задавать тон повествованию» еще до того, как возникают новые случаи. Как? Обращать внимание на неравенство, использовать свои возможные ресурсы для предотвращения неравенства и поддерживать тех, кто пострадали от несправедливого отношения. Флешмобы в поддержку, разъясняющие комментарии: все работает для смены нарратива. Нужно продолжать бороться, потому что самое опасное, что может случиться, — это привыкание, когда мы начинаем воспринимать проблему как нормальную часть системы.