«Женские подвиги легко стираются из памяти»: как создавалась книга «Она была», которая возвращает беларусской истории ее героинь

Шестнадцать исторических персон нарисованы шестнадцатью современными художницами.

Недавно в издательстве «Галіяфы» появилась книга «Она была», о краудфандинге на которую мы уже писали. Издание в доступной форме рассказывает детям о женщинах, важных для истории Беларуси. Мы узнали у создательниц книги о процессе работы над проектом и о планах на будущее.

Мы встретились с авторкой идеи и текстов Ириной Соломатиной и художницами Антониной Слободчиковой и Дарьей Сазанович. Антонина сделала иллюстрацию с Софьей Ковалевской, а Дарья нарисовала обложку и разворот с Рохлей Фрумкиной, а также курировала верстку книги.

Книга вышла в серии «Гендерный маршрут». Феминисткий проект «Гендерный маршрут» существует уже 15 лет. За это время его активистки провели несколько крупных мероприятий про искусство «Феминистская арт-критика», а также на другие темы; издали ряд книг.

 

«Здесь много молодых художниц» 

Ирина Соломатина рассказывает, что необходимость в такой книге созрела давно:

– Я феминистка и исследовательница, и мне очень нравится работать с художницами. Поэтому хотелось сделать такую книгу, где мы будем делать что-то совместное. Наталья Кухарчик, которая тоже причастна к созданию книги, услышала от меня об аналогичных зарубежных проектах и предложила свою помощь, потому что была лично заинтересована в появлении такого издания: у нее растет дочь, и Наталья не смогла найти для нее книги, которая бы рассказывала о важных женщинах Беларуси. Так мы и решили сделать свою.

Ирина Соломатина – феминистка, организаторка многих феминистских мероприятий, авторка текстов о проблемах гендерного неравенства и дискриминации женщин в Беларуси.

У Ирины изначально были на примете художницы, с которыми хотелось сотрудничать при создании книги:

–  В 2016 году мы реализовывали проект «Открытые арт-пространства: мастерские художниц», благодаря которому минские художницы смогли пообщаться со зрителями, показать свои работы, потренироваться выступать публично. Некоторая часть художниц из этого проекта приняла участие в создании иллюстраций для книги «Она была». Но не всем подходил такой формат: кто-то вообще никак не работает с иллюстрацией, кто-то делает монументальные вещи, создает огромные полотна на несколько метров, еще у кого-то не получилось уложиться в сроки. Остальные художницы, не бывшие в этом проекте, нашлись уже по ходу, когда стало понятно, что времени осталось мало, а готовых разворотов пока не достаточно. Здесь, как вы можете увидеть, много молодых художниц, с которыми я была рада познакомиться и поработать. Дать возможность обсудить место женщины в истории, дать  пространство для того, чтобы представить свое видение героинь – в этом также была задача книги.


«В музее не только не знали про этот подвиг, но даже не были уверены, что такая женщина существовала»

Героини для книги выбирались не только самой Ириной – художницы могли сами предложить тех, кого им интересно нарисовать. Вообще кто угодно мог предложить кого угодно в качестве героини: нужно было только обосновать этот выбор. 

– Так мы узнали, например, про Полину Портнову. Мне написала ее правнучка, рассказала историю и добавила: если интересно, могу подобрать информацию, это моя прабабушка… Полина Портнова работала в детском доме и во время войны спасла 104 ребенка, из Полоцка перевезла их в Чувашию. Информации об этом нигде нет. Спасенные ею детки уже выросли, и прислали из Чувашии в музей Новополоцка письмо, чтобы выяснить дальнейшую судьбу Портновой. В музее не знали про этот подвиг, стали искать информацию, проверять архивы. Женские подвиги и достижения, особенно не связанные с применением оружия, легко стираются из памяти, – говорит Ирина.


«Моим выбором было говорить только о женщинах»

Все тексты для книги писала Ирина сама, ориентируясь на феминистскую концепцию издания и возраст читательниц. 

– Обычно, когда речь об известной женщине, к рассказу о ней добавляется история какого-то мужчины, с которым она была связана, и история эта подается так, что уже история женщины кажется побочной, вторичной темой рассказа. Моим выбором было говорить только о женщинах и о том, что они сделали. По стилю тексты достаточно простые, но не совсем уж детские: они для аудитории от двенадцати лет, – рассказывает Ирина Соломатина. 

После выхода книги Ирине писали, что издание не подходит для девочек, потому что там рассказаны истории сплошь несчастных женщин.

– Мне сказали, что там нет никакого хэппи-энда, нет ничего про семьи этих женщин, нет позитива. То есть до сих пор некоторые считают героизм чем-то нежелательным для женщины, уродующим ее, непосильным, чуть ли не стыдным. Лучше, чтобы героями были мужчины – это конвенционально, это впишется в рекламный нарратив, в идеологический нарратив. Я старалась показать, как героини шли к целям собственным путем, и не привязывала их истории к семейным статусам, – объясняет Ирина.


«Это очки у женщины или глаз?»

Говоря о визуальном восприятии книги целевой аудиторией, Антонина Слободчикова утверждает, что дети не нуждаются в каких-то особых иллюстрациях:

– Я не согласна с тем, что дети неспособны понять визуальное, что они нуждаются в каких-то упрощениях, подстраивании, снисходительном отношении, в какой-то «детской иллюстрации». Они смотрят на цвет и форму объектов, что-то для себя из этого выносят. Может быть, взрослые лучше вписывают то, что видят, в какой-то контекст, но дети, я думаю, абсолютно полноценны в восприятии визуального искусства. Возможно, что они видят там даже больше, чем мы.

Антонина Слободчикова – художница, феминистка и мать. Участница многочисленных персональных и коллективных выставок в Беларуси и за рубежом. Работает с жанрами тотальная инсталляция, видео, объекты, живопись, графика. Основываясь на личном жизненном опыте и опыте материнства, художница исследует темы страха, смерти и памяти.

– Я вот спрашивала маленьких детей, что они видят на обложке. Это очки у женщины или глаз? Все сказали, что глаз. Даша, это глаз? – показывает на обложку Ирина.  

– Очень интересно. Но нет, это очки, – смеется Дарья.


«Если бы книга вышла просто, это была бы история не про нас»

Выход книги был нелегким не только из-за негативных комментариев от тех, кто не понял задачи этого продукта. Ирина рассказывает, что столкнулась со сложностями уже на этапе ведения переговоров с первым издательством:

– Я отправила издательнице детских книг наш макет, и тут началось что-то странное, нечто, к чему я не была готова. До этого мы были в переписке несколько месяцев, казалось, что все хорошо. А когда дошла речь до утверждения макета для печати, начались странности. Появился технический редактор, мужчина, который вместо помощи с оформлением технических страниц начал почему-то комментировать всю книгу: утверждал что у нас недопустимый шрифт, что нельзя использовать на одной странице два разных размера текста, что макет сделан небрежно. У меня создалось впечатление, что тут в целом книга вызвала отторжение, потому как и к самому тексту были претензии. Это пример того, как человек не чувствует границы своих компетенций и обязанностей, выходит далеко за эти границы, хотя у меня как заказчицы не было на это запроса. Почему технический редактор комментирует наш выбор шрифта?

– При этом дизайнер Рене Шмитт, сделавший нам верстку, получил много наград. Например, в прошлом году ему дали премию за лучшее книжное оформление в Германии. Поэтому когда беларусский технический редактор стал доказывать, что нельзя использовать два шрифта разных размеров, что люди так не делают, – это было просто смешно, – рассказывает Дарья. 

– Мне кажется, это вопрос не только патриархата, в котором мы все живем, но и беларусской реальности вообще. Здесь люди, почувствовав маленькую власть, стараются проявить ее как можно большим числом способов, поставить палки в колеса, вмешаться в чужие дела... Если бы книга вышла просто, это была бы история не про нас, – рассуждает Антонина.


«Назвать ее именем хотя бы какой-нибудь радлер»

Все художницы сами выбирали, над какой из героинь книги поработать.

– Я выбрала Рохлю Фрумкину, потому что меня привлекло ее имя. Оно такое забавное и странное, кажется, что псевдоним – но нет, на самом деле было как раз настоящим. Было обидно за то, что Фрумкину никто не знает, а Чапский стал едва ли не лицом «Аливарии». Я писала об этом в Твиттере, и представитель «Аливарии» мне ответил, что про Фрумкину есть что-то в музее. Она рулила заводом больше десятилетия, а Чапский буквально на пару лет появился, но в итоге он символ, а она где-то там в зале музея. Я сказала, что хорошо назвать ее именем хотя бы какой-нибудь радлер. Ответили, что сделают, но непонятно, серьезно ли это было сказано, – рассказывает Дарья Сазанович.

Дарья Сазанович (работает под псевдонимом Sheeborshee) – художница, иллюстраторка и дизайнерка. Она сотрудничает с медиа, социальными проектами и активистскими инициативами в Беларуси и за ее пределами.

Визуальный образ Рохли Фрумкиной Дарья создавала с нуля: никаких изображений этой женщины до нас не дошло. Однако для Дарьи далеко не этот нюанс был самым тяжелым в работе над книгой:

– Мне сложнее всего было объяснять немцу, как оформить технические страницы по беларусскому ГОСТу. Когда мне прислали первую версию книги, я решила, что можно ее улучшить. Как раз в то время Рене Шмитт получил премию за лучшую книгу Германии. И я его вроде как взяла на слабо. Мол, готов ли он бесплатно помочь беларусскому феминизму? Он сразу согласился, но под конец, думаю, был уже не так рад этой затее. Особенно когда речь зашла об этом ГОСТе, – смеется Дарья. 


«Моей стратегией была предельная документальность»

Антонину Слободчикову ее героиня привлекла принадлежностью к миру, в котором есть поэтика, мало понятная для неспециалистки:  

– Я совсем не понимаю математику, но меня это завораживает. Изучая жизнь Софьи Ковалевской, я встретила историю о том, как она стала читать математические лекции, наклеенные где-то вместо обоев. Мне понравился образ такой комнаты, которая породила интерес к науке. Моя иллюстрация сделана в технике коллажа. Фактически, я создала поле для восприятия фотографии этой героини: мне не хотелось интерпретировать образ Софьи Ковалевской, привносить в то, как она выглядела, что-то свое. Моей стратегией была предельная документальность. Коллаж сделан из бумажек, каждая из которых имеет для меня историю. Я хотела сделать эту работу с дочерью, но сейчас ей тринадцать, и это не самый усидчивый возраст. Поэтому от дочери только этот фрагмент из тетради внизу. Я рада, что он здесь появился.


«Сделать современных беларусских художниц видимыми, дать им пространство и голос»

По задумке Ирины Соломатиной книга «Она была» рассказывает не про шестнадцать женщин, а про тридцать две. Именно поэтому имена художниц не просто указаны рядом с их иллюстрациями, но и вынесены на отдельный разворот в конце.

– Для меня это про то, чтобы сделать современных беларусских художниц видимыми, чтобы дать им пространство и голос. Проект «Мастерские художниц» показал, насколько слабо у нас налажены связи между зрителем и теми, кто создает искусство. Художницы редко имеют возможность выйти на диалог со зрителем. В пространстве их мастерских нам удалось это сделать, и это было полезно. Потому что современный зритель не запоминает имена художниц, не имеет возможности узнать, в каком контексте художница создает свои работы, как она сама их описывает. Эти пространства встречи художниц и зрителей нужно создавать, – считает Ирина Соломатина.


«Мне пришлось бороться за художницу в себе» 

К слову приходится новость об основании Светланой Алексиевич (беларусская писательница, лауреатка Нобелевской премии по литературе 2015 года – прим. ред.) женского издательства. Некоторые посчитали это «дискриминацией мужчин» и заявили, что женщина не сталкивается ни с какими особенными сложностями при издании книги. Причем это мнение звучало и от женщин. По мнению Антонины Слободчиковой, дело здесь в том, какую чувствительность к дискриминации женщина себе позволяет: 

– Большая часть женщин нашей страны не живет, а выживает. Это такой мрак, в котором существует только два регистра: больно и не больно. Полутона этой боли, с чем она связана, какие крупные, системные явления она иллюстрирует – это уже стирается. Потому что на такое нужно много сил, нужно себе позволить быть чувствительной к гендерным вопросам. Нужны в том числе и знания, и принимающая среда, в которой эти знания можно вынести на повестку и получить поддержку, а не насмешки.

– Да, я не думаю, что женщины, которые говорят, что никогда не сталкивались с гендерной дискриминацией, действительно с ней не сталкивались. Просто женщинам нужны безопасные пространства, где они могли бы проговорить и описывать (в том числе и для себя) ту или иную ситуацию, находить слова для описания своего опыта и сопоставлять этот опыт с тем, что переживают другие. Без этого проговаривания кажется, что дискриминации нет, – добавляет Ирина.

Антонина рассказывает, что ее путь художницы тесно связан с размышлениями о гендере: 

– Я училась в Академии искусств, когда там не было преподавателей-женщин. И правильным, выгодным, менее конфликтным решением для женщин было тогда говорить о себе «художник». Художница – это было что-то про рисование миленьких цветочков для открыток. Женщина в искусстве становится каким-то бесполым существом, потому что ее приучают смотреть на женщин как на объект, как на некий образ красоты. Причем смотреть сквозь призму мужского взгляда. Все эти годы в Академии мы играли в чужой футбол. Мне пришлось бороться за художницу в себе. Чтобы позволять себе это слово в отношении себя, чтобы чувствовать в нем ценность.

Дарья Сазанович принадлежит к более молодому поколению художниц, но она тоже сталкивается с непониманием важности женской повестки:  

– Когда пару лет назад на слуху была тема феминитивов, я стала говорить о себе «иллюстраторка», «дизайнерка». В Твиттере многие либо пытались меня исправлять, либо спрашивали, зачем это вообще, либо отпускали какие-то шуточки. Сначала я в ответ скидывала ссылки на тексты про феминитивы, говорила: прочитай статью, там объясняется, зачем они нужны. А потом я забила на то, чтобы кому-то что-то объяснять, – говорит Дарья.


«Ей очень хотелось знать, почему в книге столько евреек» 

Создание и выход книги уже критиковались, и часто эта критика была от тех, от кого хотелось бы получать поддержку:

– Когда мы собирали деньги через краудфандинг, я размещала ссылки на него в феминистских группах. И стала встречать очень странные реакции. В украинской группе в комментариях к моему посту кто-то отметил представителей издательства, выпустившего книгу про женщин украинской истории. И это издательство мягко заявило, что я должна была им написать и согласовать название книги! Просто потому, что наша книга тоже про исторических личностей и в названии есть слова «она это сделала». Подобные книги – это уже жанр, не может быть авторского права на концепцию книги про исторических героинь. К тому же, украинское издательство выпустило такую книгу далеко не первым: они давно уже публикуются в Европе и США, и никто никому разрешений на выпуск таких книг не выдает. 

От российских феминисток я вообще услышала, что книга продвигает националистический проект! Мол, почему там только беларуски, в чем смысл этого подчеркивания, что вы там все носитесь с вашей национальной идентичностью.

Еще был комментарий от беларуски, которой очень хотелось знать, почему в книге столько евреек. Ей это показалось подозрительным. Она еще порекомендовала добавить идиш к русскому, беларусскому и английскому языкам, на которых мы решили публиковать книгу. История Беларуси тесно связана с еврейской культурой, тут была черта еврейской оседлости – но люди почему-то продолжают считать упоминание еврейских имен каким-то заговором.

 

<< Previous article

«Сloset Free»: как инициатива из областного города Беларуси рассказывает про феминизм и ЛГБТ там, где это очень нужно

Next article >>

Вопреки стереотипам. Кто и зачем делает сайт «Гласная» о женщинах, которые не боятся быть собой

Subscribe to the newsletter!

Stay updated with the latest articles, news and stories.